Мы шли, невзначай касаясь друг друга плечами. Я спотыкалась буквально на ровном месте, а его крепкие руки ловили меня. Горный воздух и его попа, увидев которую поймала себя на мысли, что рано или поздно укушу её, дурманили похлеще дури. Его голос и прикосновения заставляли меня забывать обо всем.
О том, что идём мы уже километров пятнадцать, ноги натерты, сил больше нет, а впереди ещё столько же.
Это был седьмой день нашего знакомства и седьмой день похода по бескрайние высоким горам, похода в который я понятия не имею как попала. Моя близкая подруга, выслушав мои истории о покорение вершин, дала очень точную характеристику всему этому: «Существуют два мира, один называется поход, а второй Аня Нечаева. И то, каким образом эти параллельные миры могли переплестись, действительно непонятно».
Для меня тоже было два мира один это я, а другой он. И эти миры намного дальше друг от друга чем я и поход. Они кардинально разные, а сейчас почему-то идут плечом к плечу и разговаривают так, как будто знают друг друга с момента их создания.
Для меня тоже было два мира один это я, а другой он. И эти миры намного дальше друг от друга чем я и поход. Они кардинально разные, а сейчас почему-то идут плечом к плечу и разговаривают так, как будто знают друг друга с момента их создания.
Мы рассказывали друг другу все, потому что даже всего было мало, чтобы понять. Мы говорили о любви, верности и о ранах, глубоких как у него и поверхностных как у меня. Он говорил, что превратился в сухарь, закрылся на все замки и не хочет верить. А я говорила, что слишком люблю этот мир, чтобы от чего-то закрываться.
Говорила, что как бы больно не было, никогда не побоюсь снова в омут с головой. Говорила, что готова доверять и любить как в первый раз. Говорила и верила в то, что говорю.
Это был последний день нашего похода, и мы бесконечно долго спускались с гор. Казалось, что эти 7 дней были стремительным рывком наверх к звёздам, которые специально для нас спустились чуть ниже. Рывком к облакам, которые мечтали нас обнять и к счастью, в которое мы так хотели верить, но верили.
Это был последний день нашего похода, и мы бесконечно долго спускались с гор. Казалось, что эти 7 дней были стремительным рывком наверх к звёздам, которые специально для нас спустились чуть ниже. Рывком к облакам, которые мечтали нас обнять и к счастью, в которое мы так хотели верить, но верили.
А теперь мы спускаемся, медленно, мучительно и плавно. Так медленно, что за неделю я впервые чувствую усталость, которую нельзя прогнать переведя дыхание. Впервые за весь отпуск начинаю чувствовать боль в мышцах и ту, что значительно глубже. Разряженный воздух перестаёт действовать как обезболивавшие, и дыра в груди напоминает о себе безжалостным стоном.
Злость, надменность и безразличие постепенно вступают в полную силу приходя на смену уязвимости, жизнерадостной беспечности и нежности. Я снова не верю, не хочу и сама справлюсь. Счастья нет, любовь сказки и ничего страшного. Курортный романчик пусть остается там, куда я больше ни ногой, там, где небо целует камень, там, где я была такой, какой никто больше никогда не увидит. Я в Москву, там работы много, и кофе у метро остывает. Там сигарета тлеет и откровенности через WhatsApp. Там Фоер не дочитан и новый сезон сериала не досмотрен. Там «времени нет» и «встретимся как-нибудь после».
Злость, надменность и безразличие постепенно вступают в полную силу приходя на смену уязвимости, жизнерадостной беспечности и нежности. Я снова не верю, не хочу и сама справлюсь. Счастья нет, любовь сказки и ничего страшного. Курортный романчик пусть остается там, куда я больше ни ногой, там, где небо целует камень, там, где я была такой, какой никто больше никогда не увидит. Я в Москву, там работы много, и кофе у метро остывает. Там сигарета тлеет и откровенности через WhatsApp. Там Фоер не дочитан и новый сезон сериала не досмотрен. Там «времени нет» и «встретимся как-нибудь после».
“
И да, конечно, мы можем встретиться с тобой в Москве. Да, пойдем в кино. Что смотреть будем? Мне все равно. Куда ты там зовешь? Ну ок, пошли. Да, я свободна, могу подъехать. К тебе? Блин, далеко живешь, лень. Встретишь? Ну ок, выезжаю. К друзьям твоим? Пошли к друзьям. Что я чувствую? Не знаю, а ты? Тоже не знаешь? Ну и славно. Стена между нами? Какая? А вот она. Черт. Давай лучше я домой поеду. Да, прямо сейчас. Да, насовсем.
Он нетерпеливый, но еще ждет. Он хочет верить в то, что я та. Он надеется, что существует та, которую он сам себе, как мне кажется, придумал. Я тоже на это надеюсь, но надежда призрачна. И в этом беда всех летних романов. Он говорит, что в горах видел меня настоящую, а я боюсь, что это сказки. Я не знаю, как ему сказать, но я больше не хочу в горы. Шибко больно с них спускаться. Там сердечко обнажено и чувствительно. А тут в пальто и на метро ему спокойней. Тут всем вообще насрать есть оно у тебя или нет. Тут с тобой все в порядке, если в твоих сообщениях ржущие смайлики.
Все будет по-другому. Рано или поздно. С другим или с этим. Будет честно и легко. До мурашек и счастливых слез. Душа предательски дрогнет, но страшно больше не будет. Будет так близко, что насквозь. Будет, но чуть позже. Не сейчас. Не в этом городе. Не этой осенью.