Знаешь, а я, наверное, тебя всё же любила. Любила, когда параллельно говорила подругам, что ты всего лишь моя очередная цель на любовном фронте; когда ты беспардонно кидал меня в омут своих друзей, не удостоившись представить обществу; когда говорил, что безразлична, но у тебя со всеми так; когда сказал, что ничего у нас не выйдет, а я согласилась, добавив тоненьким смешком: «Ну да».
И ты ведь даже спросил напоследок, влюблялась ли я когда-то. Я не соврала, пожалуй, ответив «нет» - когда-то я не влюблялась, до нашего знакомства, до того момента, который ещё не стал так стар, чтобы говорить о нем когда-то. Я резво уверяла, что не люблю, кичилась безразличием, преуменьшая свои эмоциональные способности. А тебе всё так же было все равно.
Я бы хотела верить, что этим безразличием ты прикрыл свои настоящие чувства, что ты побоялся быть раненым, брошенным, что это всё комплексы родом из детства и т.д. Я до сих пор хочу в это верить, я до сих пор от этой веры страдаю. Я раню себя этим постоянно, как если удариться о дверцу шкафчика головой, не заметив: в один момент всё нормально, тихо-спокойно, и вдруг - бамс! - острая боль по голове, слезы на глазах и нытье. Хочется, чтобы эта дверца перестала бить, как только расслабишься и потеряешь бдительность, но она, беспощадная, бьет. Так пусть уже бьет по полной, пусть разнесет голову в щепки, оставив после себя глубокую кровавую вмятину, чтобы видно было всем, чтобы наверняка, но нет же – следов не остается и доказательства боли есть только внутри. Ты – моя дверца, ты не оружие, не что-то явно опасное, но орудие пытки, что изматывает изнутри, но лучше бы тогда уже снаружи, чтобы другие люди взглянув понимали – больно.
Иногда мне кажется, что я понимаю твои чувства ко мне, такое же безразличие я и сама испытывала не раз, не оставляя человека насовсем от того, что в общем очертании он неплох, но не для меня. Я и сама исчезала с чужих жизней от того, что скучала. Мне нравилось упиваться чужой благосклонностью, повышать свое чувство собственного великолепия, не совершая абсолютно ничего. И ко мне тоже готовы были явиться по первому зову, как я рвусь к тебе, но, так же как и ты, я не звала.
Мы чем-то очень похожи, но именно поэтому хотелось верить, что у нас есть шанс. Шанса нет, никогда не было. В какой-то момент я оставила в поле своего зрения только тебя, игнорируя других как помехи, а ты в это время смотрел варианты, не скрывая. Мне казалось, что я особенна, что чувства наши взаимны, что ты на связи всегда только со мной, но снова мимо – наш диалог неумолимо утопал среди ему подобных и поднимала его на верх этого диалоговорота только твоя любовь ко вниманию.
Больше внимания, больше лести – ты избалован был этим всем задолго до нашей встречи и, пока я видела в тебе непонятого страдальца, ты знал о моем отношении к тебе больше, чем я сама. Сначала ты говорил, что я привожу тебя в смущение и это хорошо, но как же быстро и внезапно оно прошло – я, честно, была поражена. Оно слетело с твоего лица вместе с моей одеждой, брошенной на пол у твоей постели.
И никогда я раньше не могла поверить, что поведусь на банальность, на человека, который гордится навыками пикаперства и обилием протестированных девушек. Чем больше узнавала тебя, тем больше, если честно, мне хотелось, чтобы ты меня бросил – сама я не посмела бы уйти. И хоть это были нотки чистого мазохизма, но они мой единственный шанс. Шанс на что? На исцеление от зависимости, на что-то новое-другое, лучшее, на иммунитет к тебе подобным или на предрасположенность в дальнейшем? Мне больно, дико больно было каждый раз, когда я чувствовала твоё ничто – только ничто описывает твои чувства ко мне и со мной. Это не хорошо и не плохо, не злость, дружба, ненависть, любовь, желание, похоть, презрение – это ничто и это хуже чего-то. Ты и так был пуст, а я наполнила тебя только ничем, увеличив разрыв с чувствами, укутав твою зону комфорта пуховым одеялом. Я подарила тебе броню – она поможет в дальнейших любовных достижениях, твоё эго будет наблюдать за происходящим с ещё более высокой башни, ведь моё сердце станет ещё одним элементом её фундамента.
